Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата] - Ольга Елисеева

— Как все. — бросил д’Орсини, снова пригубив кубок.

— И не хотел бы больше воевать?

— Придется. — вздохнул рыцарь. — Хуже всего, если внутри страны. Горцы, норлунги… Какая разница? Как говорит Хельви: кровь у всех красная.

— У тебя трое детей? — спросил Харвей.

— Скоро будет четверо. — с явной гордостью заявил Симон. — И видимся-то с женой раз в полгода, наездами. А она беременеет от одного моего дня дома! — он сказал это с такой тоской, что Деми сразу понял, насколько граф соскучился по семье. — Хельви дразнится, говорит, я жену ко двору не пускаю. Это не правда, — вздохнул рыцарь. — Двор-то все время кочевал. Разве беременная женщина вынесет такое? Первые полгода после свадьбы Элиан ездила со мной. И я был очень счастлив. А потом все, мы не рассчитали… Пришлось отвезти ее в поместье. С тех пор видимся, когда Бог пошлет. И что ужасно, здесь в походе по несколько месяцев ведь не будешь себя держать монахом… Так я потом все время боюсь не затащить ей какой-нибудь заразы. Нет, с меня хватит. — он улыбнулся. — Хочу жить в Гранаре, в своем доме, с кучей детей и, если воевать, то хоть с перерывами на Рождество и Пасху.

— За твои светлые надежды. — Хмыкнул Харвей. — Не сказать, чтоб они мне не нравились.

Оба уже порядком захмелели и преисполнились друг к другу глубочайшей симпатии.

— А правда, что ты плавал на Восток? — спросил Симон.

— Правда. — кивнул Деми. — Было дело.

— Ну и как там?

— Да везде люди живут.

— А на Запад?

— И на Запад. — подтвердил лорд. — Знаешь, мы совершили кругосветное путешествие, так что это все равно. Видишь сережку в ухе, — Деми постучал пальцем по золотому колечку, — такое вдевают себе все моряки, выжившие в кругосветном плаванье.

Д’Орсини сощурил глаза.

— В Южном Гранаре на Срединном море тоже есть корабли.

— Никакое оно не срединное. — заявил герцог.

— Ну как же, вокруг него расположены все страны.

— Ничего вокруг него не расположено. — махнул рукой Харвей. — Когда плаваешь, это понимаешь. Я потом покажу тебе карты, когда мы их распакуем. Знаешь, это ведь Хельви так нагрела короля Дагмара! На моих картах. Я думаю, он только потом понял, какого дурака свалял!

— О чем ты говоришь?

— Она выкупила мою библиотеку. — пояснил Деми. — Ну и там все: карты, описания земель, расчетные таблицы по фортификации. На память я бы многого не воспроизвел. А Дагмар — олух. Он, видимо, сначала посчитал, что, если с моих карт есть копии в Адмиралтействе, то можно и отдать. А ты представляешь, какой это стратегический груз? Без них корабли и крепости строить было бы в сто раз труднее. Так что Хельви его обставила по всем позициям.

— Представляю. — протянул Симон. — Но… мне кажется, она это сделала не из-за карт.

— Я тоже так думаю. — мягко улыбнулся Деми. — Ей, небось, еще пришлось выдержат схватку с вашим казначеем из-за лишних расходов?

— О да! — расхохотался рыцарь. — Папаша Ламфа — это отдельная история. Поймешь, когда будешь строить. Король всех лавочников! Но без него, Хельви права, мы бы тут концы с концами не свели. После второй беотийской войны идет Королевский Совет, все счастливы, поздравляют друг друга. Притащился Ламфа с какими-то бумажками. Радостный, как на Пасху. Вот, говорит, господа, посмотрите, мы вписались в бюджет, который я заложил на войну, с положительным балансом! Ну, не израсходовали всех денег. То-то восторгу!

Дверь в комнату со стуком отворилась. На пороге возникла Хельви. Она несколько минут с удивлением рассматривала теплую кампанию, потом, ни слова не говоря, распахнула окно.

— Ну я пойду. — сразу засобирался Симон. — Спокойной ночи, Ваше Величество. Спокойной ночи, сир.

— Я так понимаю, сегодня день у тебя был посвящен д’Орсини? — осведомилась королева, когда дверь за рыцарем закрылась. — Похвально, что ты так быстро взялся за дело, но выступления музыкантов тоже показались мне достойными внимания.

Деми ничего не ответил. Он понял, что порядком нагрузился и ждал, когда Хельви уйдет переодеваться, чтоб без помех и язвительных замечаний добраться до кровати.

На этот раз вербена была не нужна. Лорд заснул сразу, как провалился в глубокий колодец. И лишь посреди ночи ему опять начала сниться всякая чертовщина. Проклятая медведица помяла Деми ребра. Старые трещины разнылись, и до отвращения знакомая боль огнем побежала по грудной клетке.

Он лежал на ледяном полу, облитый водой с ног до головы, и не мог выдавить из себя ни слова. Свищ, похохатывая, прохаживался вокруг заключенного и всякий раз, когда Деми пытался разогнуться, заезжал ему сапогом по ребрам. Боль казалась адской. Но хуже всего: Харвей знал, что это сон, что надо закричать и проснуться, но голоса не было.

«Харвей! Харвей! — кто-то тряс его за плечо. — Проснись!»

Свищ взял ведро воды и окатил пленника.

Деми вскочил в кровати. Хельви сидела рядом с ним с пустым кувшином в руках.

— Извини. — виновато сказала она. — Но ты не просыпался. Я сейчас принесу тебе сухую рубашку.

Королева вскочила и бросилась в гардеробную.

— А сухую кровать ты тоже принесешь? — мрачно спросил лорд. — Знаешь, я давно не испытывал ощущений детства. Лужа под собой — не самое приятное из них.

— Я заменю простынь. — отозвалась женщина. — Но спать на твоей половине все равно будет нельзя. Двигайся ко мне. Здесь еще много места.

— Я кричал? — спросил он, скидывая одеяло и помогая ей расправить льняной холст.

— Нет. Хрипел. — отозвалась она. — Так страшно.

— Как тебе кажется, что подумает прислуга завтра, перестилая королевское ложе? Мы мылись или играли в кораблики?

— Прислуге нечего соваться не в свои дела. — Хельви не настроена была шутить. Она снова свернулась калачиком и, завладев для верности рукой Харвея, через несколько минут засопела носом.

Странно, он вскоре тоже заснул и спокойно спал до самого утра.

Глава 7

Неделя прошла быстрее, чем ожидал Харвей. Общее противостояние празднику необыкновенно сблизило их с Хельви. Иногда бывший адмирал ловил себя на мысли, как одинаково они с королевой оценивают многие вещи. Она любила варенье и не любила охоту, знала массу страшных историй про ночных существ, насмешничала над всеми и над собой в том числе, но, если задеть ее поглубже, была поразительно ранима и долго переживала неудачно брошенное слово. Ее завораживали рассказы о море, о землях, которых она никогда не увидит. Новобрачные нашли массу общих тем для разговора, но это не приносило Харвею радости, потому что рядом с королевой постоянно маячил Дерлок, и Хельви начинала заметно нервничать, как только его здоровенная фигура появлялась в отдалении.